img

Согласно социологическим опросам, лишь 30% российских пациентов доверяют свое здоровье государственным больницам и поликлиникам. Остальные обращаются к участковому врачу только за больничным листом. И все равно вынуждены терять время в очередях. Ситуация осложняется, когда нужна справка о состоянии здоровья или другой документ, ради которого нужно отпрашиваться с работы. Бюрократическая система в поликлиниках не позволяет четко спрогнозировать, как надолго затянется процесс получения нужной бумажки. Если в приемные часы к врачу не успел, придется приезжать на следующий день.

Вся российская система здравоохранения устроена так, чтобы пациент «не зазнавался». Он и перестает, еще с детства, когда простаивает с мамой в длинных очередях жаждущих попасть к педиатру. А вырастая, начинает понимать, что имеет право только на самое общее представление о своем диагнозе. Его медкарта хранится в регистратуре поликлиники и выдается только на основании заявления. Пройти медосмотр, сделать плановую флюорографию и воспользоваться другими бесплатными услугами – фокус для людей с крепкими нервами и большим количеством свободного времени. 

В стационаре доступ пациента к своим же данным, которые во всем мире считаются очень личными, тоже ограничен. Врач, загруженный «по самое не могу» и часто вкалывающий по две смены, физически не может уделить каждому больному больше нескольких минут. Схемы лечения – это факт, перед которым пациента даже не ставят. Медсестра после обхода врача просто входит в плату с капельницей и таинственным флаконом. Самым любопытным больным она сквозь зубы сообщает название препарата. В большинстве случаев тем, в чью вену течет лекарство, название ни о чем не говорит. В России не принято отчитываться перед пациентом по поводу и лечения, и препаратов. Со слов больного аллергии нет– и ладно. Хорошо, если интерн с добрыми глазами объяснит подробнее, от чего и чем лечат. 

Если пациента что-то смущает, проверить обоснованность своих претензий он может, только получив на руки выписку и проконсультировавшись об уже проведенном лечении с другим специалистом. Возможный вред от уже проведенного лечения придется доказывать задним числом.

Они что-то скрывают

В результате у пациента складывается ощущение, что он о чем-то не знает. Или что его лечат не так эффективно, как могли бы. И что пожилой терапевт в местной поликлинике не часто проходит курсы повышения квалификации, а юный хирург внушает опасение уже тем фактом, что состоит в родстве с высоким чиновником. На эти, пусть и субъективные подозрения, пациент имеет право, ибо он у себя один. 

Коммерческие клиники успокоения не приносят. Все чинно, но очень дорого, и не факт, что профессионально. Ведь там работают врачи, практикующие по совместительству в тех же государственных больницах. Да, лучше аппаратура, но умеет ли с ней обращаться данный специалист? Консультация стоит денег, но все ли дорогие препараты в схеме лечения так уж необходимы? 

Человек идет в Интернет

И становится эрудированным пациентом, превращаясь в проблему и для врачей, и для самого себя. Вместе с виртуальными докторами больной сам трактует результаты анализов и назначает себе лечение. Аргументы, что шесть лет учебы в мединституте не заменишь Интернетом, его не убеждают. Больной больше доверяет себе, чем врачам. Без страха и сомнений скупает в аптеках лекарства, доступные без рецепта. И, что удивительно, продолжает искать идеального доктора. 

В случае серьезной проблемы, когда нужен онколог, кардиолог, нейрохирург, стараются попасть к самому известному врачу на Родине или едут лечиться в иностранную клинику. У врачей на недовольство пациентов – своя правда.

Оборотная сторона медали: практически шаманы

Самые экстремальные курсы повышения квалификации – в российской глубинке. Там, где расстояние между деревнями 30-60 км, осенью дороги размывает, а зимой заметает снегами, живет фельдшер. Он – образ собирательный, ведь на одну такую деревню приходится один медик. Фельдшер и роды принимает, и сердечные приступы купирует за зарплату в 3 000-5 000 рублей. Он не альтруист, у него просто нет выхода: полноценную бригаду со спецоборудованием приходится долго ждать. Каждый такой случай – стресс для психики как медика, так и пациента. Недавно количество фельдшерских пунктов сократили, якобы из соображений рентабельности. Это значит, либо «чудесный доктор» вынужден совершать многокилометровые забеги между деревнями, либо люди с инфарктом, роженицы и гипертоники будут к нему приезжать сами. 

В городах ситуация не лучше. Врач «неотложки» знает, что у него не только самая маленькая зарплата, но и самая удивительная работа. Количество машин сократили, а вместо этого ввели стандарты по времени. Кто хоть раз стоял в пробке на проспекте крупного российского города, знает: поехать быстрее проблематично, хоть с мигалкой, хоть без. Ночью машин выделяется меньше, а сердечных приступов под утро как раз больше. В распоряжении «скорой» – скудный арсенал медпрепаратов и термометр с бинтом. Часто не хватает грубой мужской силы, и грузного больного на носилках тащат две медсестрички.

Медики любой специализации могут рассказать о своих рабочих проблемах. Психиатры – о том, что не хватает коек для больных шизофренией, которые могут полноценно жить при условии периодического стационарного лечения. Детские хирурги – о том, сколько юных жизней они спасли бы, если бы не тратили время на решение безумных административных задач вроде того, как устроить срочное МРТ по бартеру. Врачи-неонатологи – как повысилась бы выживаемость младенцев весом менее 1 кг, если бы специальные боксы для таких детей стали привычным оборудованием роддомов. 

Низкая оплата труда, коррумпированная система продвижения по службе, полная зависимость от некомпетентных чиновников из контролирующих управлений – все это общие болячки российской системы здравоохранения. Их только начали лечить на серьезном государственном уровне. Правда, для этого понадобился скандал.

А-ля скандал!

27 ноября 2011 года в России принят «Проект федерального закона «Об основах охраны здоровья». Основные пункты регулируют такие моменты как платность-бесплатность услуг, стандарты качества медпомощи, профилактика заболеваний, последипломное образование врачей, ответственность работодателя перед медиками, а также новый понятийный аппарат.

Принятию закона предшествовал конфликт между представителем «профессии изнутри» – директором Московского НИИ неотложной детской хирургии и травматологии Леонидом Рошалем и провластной стороной в лице главы Минздравсоцразвития Татьяны Голиковой.

Напомним, в апреле 2011 года на Всероссийском форуме медицинских работников Леонид Рошаль выделил болевые точки российской системы здравоохранения. По мнению врача сложно ждать чудес от медицины с долей в ВВП 3,5%. «Причем мы не говорим о 8-ми, 10-ти, 15-ти процентах, как в других странах, и не говорим о приведении в сумме в долларах к нашим рублям. Мы говорим о процентах, о ментальности», – сказал Рошаль. 

А далее пошли упреки правительству: нет ни одного опытного организатора здравоохранения, способного оценить проблемы сферы изнутри. То, что здоровьем управляют экономисты, мало помогает в построении разумного бюджета. По мнению Рошаля здравоохранение в России, недофинансируется примерно в два раза, и в этом хирург усматривает желание Минэкономразвития и Минфина «набросить на шею нам веревочку и ограничить бюджетное финансирование». «Ввели у нас в здравоохранении понятие рентабельности. Жуткое дело. И позакрывали больницы, поликлиники, не выстроив систему оказания помощи оставшимся», – заявил Путину Рошаль, заметив, что «ломать систему легко, а восстанавливать долго и дорого».
 
Схемы бюджетных потоков непрозрачны, контролируются не медиками, а чиновниками. «Я могу рассказать, как умеют пилить», – заявил на форуме Рошаль, и привел в пример реализацию программы по дорожно-транспортному травматизму. В рамках этой программы планировалось потратить на разработку аптечки для водителей несколько миллионов рублей, а по факту из аптечки были исключены лекарственные средства и добавлены несколько бинтов.

При этом зарплаты узких специалистов остаются низкими, бесплатные лекарства детям до 12 лет не выдаются, медсестры трудятся за 3 000 рублей, врачи совмещают две полные смены, чтобы дотянуть до 20 000 рублей. По мнению Рошаля, некомпетентность власти в медицине увидеть легко. Например, согласно новым правилам закупок, на квартал больница может приобрести либо антибиотики, либо противогрибковые препараты. Или выбрать между ватой и рентгеновским оборудованием. Больницы без кафедр не имеют право готовить интернов, хотя практику будущий специалист мог бы пройти именно здесь. Катастрофически не хватает реаниматологов, хирургов, анестезиологов, т.е. «тяжелых» специальностей, именно на периферии. Но не предложено ни одного условия, ради которого такой специалист захотел  бы уехать из большого города, где учился.

Отдельный анекдот – это компьютеризация системы. Чтобы ввести в одну базу данных электронные карточки всех пациентов, нужна одна программа. В разных городах и больницах ее ставят разные программисты. В идеале системой может воспользоваться и врач, и по требованию – пациент (например, получить выписку). На практике задумка приблизиться к цивилизации обернулась непонятными платами компьютерным фирмам и освоением тетриса в отделениях поликлиник. Ну, и самая большая проблема медицины – отсутствие единых стандартов лечения. Именно к ним сложнее всего привыкнуть российским врачам за границей.

Рашаль шагает впереди 

Коллектив Минздравсоцразвития в ответ попросил премьер-министра Владимира Путина защитить их от нападок «выскочки». «Вы, как никто другой, знаете, как мы преданы своему делу, служению сохранению здоровья наших граждан. Мы делаем все возможное и даже невозможное относительно сроков исполнения, доступности восприятия материала и полноты документов. То, что Леонид Михайлович (Рошаль) обвинил нас в непрофессионализме и отсутствии организаторских возможностей, постоянно опровергается нашими коллегами из регионов, которые, обращаясь к нам по любому поводу, получают исчерпывающие консультации, что говорит об обратном», – заявили обезличенные работники МОЗа в открытом письме. Ответ Путина обескуражил: «Чтобы коллегам было понятно, я просил выступить Леонида Михайловича. Хотя знал заранее, что это выступление будет полемическим, острым, профессиональным, а в чем-то наивным. Но эта наивность – от желания сделать лучше, а это самое главное», – ответил премьер чиновникам. В общем, Леонид Рошаль оказался «почти человеком Путина», сегодня он возглавляет Национальную медицинскую палату. А Россия увеличивает финансирование здравоохранения. До конца 2012 года российская медицина освоит 618 млрд. рублей, из них 163 млрд. – на развитие детской медицины. Планируется особое внимание уделить детским программам: выхаживанию детей меньше 1 кг, реабилитации детей после травмы, профилактике вирусных заболеваний. Насколько эффективным будет освоение такого немалого бюджета, покажет время. 

А пока россияне, не дожидаясь чудес, собирают всем миром на лечение за границей родным, друзьям и землякам. Ведь здоровье – не то, на чем экономят.

Возможна ли альтернатива? 
Итак, почему же во время непростого реформирования российского здравоохранения имеет смысл лечиться за рубежом? Приведем аргументы:

Там всегда будут ставить под сомнение недостаточно проверенную информацию.
Зарубежные врачи не доверяют методам российских «шаманов» и тщательно ведут документацию, отслеживают и перепроверяют анализы различными способами.

Вы всегда будете знать, какое лечение проходите.
Западная медицина давно перешла от эмпиричности к доказательной базе (англ. «evidence base medicine»). Доказательной называется медицина, основанная на очевидных фактах и предлагающая регламентированные схемы лечения на основании многих тысяч клинических исследований. Четко определяются не только обязательные анализы и лекарства, но и поведение врача. Он не может назначить препараты, не оговоренные регламентом. Отвечает лицензий за каждую букву в назначениях. Пациент получает одну и ту же схему лечения, куда бы он не обратился. Это позволяет снизить риск врачебных ошибок. Карточка в электронном виде доступна как врачу, так и пациенту по первому требованию.

Врач не будет думать о том, как повесить в больнице «новые занавески».  
Проблемы административного характера врача не касаются: об этом позаботится хозяйственный сектор. 

Врач несет полную ответственность за свои действия и качество работы.
Проигрыш в суде, а такое более чем реально, означает конец карьеры, а потому к пациентам отношение самое трепетное.

Строгости больничного режима будут оправданы.
При лечении за рубежом пациента не «строят», а лечат. Поэтому, бороться за жизнь  с персоналом в хорошей иностранной клинике вряд ли придется. Во многие клиники Европы не нужно одевать халаты и бахилы, нет злостных нянечек-охранников. Вариант – жить в гостинице, а в больницу ходить на процедуры через дорогу.


Вы всегда будете знать стоимость лечения.

Российская система до сих пор болеет всевозможными подношениями и подачками. Иногда их общая сумма превышает стоимость лечения за рубежом. 


Лечение за рубежом можно сочетать с отдыхом на курорте.

Центры медицинского туризма и создаются под уникальный благоприятный климат, достопримечательности и развлечения.